Кресту Твоему поклоняемся, Владыко, и святое Воскресение Твое славим!
ГОМИЛЕТИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ АРХИЕПИСКОПА МИХАИЛА (ЧУБА)
Диакон Сергий Уваров,
магистрант Николо-Угрешской духовной семинарии
Архиепископ Михаил был всесторонне развитым человеком. Он отличался любовью к занятиям литературной деятельностью. Делом всей его жизни было исследование и богословское осмысление творений священномученика Мефодия Олимпского (Патарского). Работы Преосвященного Михаила публиковались как в России («Журнал Московской Патриархии», «Богословские труды»), так и за границей («Голос Православия», «Вестник Русского Западно-Европейского Экзархата» и др.). Следя за развитием инославной богословской мысли, владыка Михаил нередко выступал в церковной печати с рецензиями на наиболее интересные работы.
Преосвященный Михаил принимал значительное участие во внешней деятельности Русской Православной Церкви, выступая с официальными речами на различных международных съездах и с докладами на научно-богословских конференциях, чем он наиболее известен. Но, кроме всего перечисленного, этот даровитый иерарх был ещё и выдающимся проповедником.
Благодаря архивным документам, хранящимся в Синодальной Библиотеке Русской Православной Церкви, у нас есть возможность обратиться к истокам проповеднической деятельности Преосвященного Михаила. Самая ранняя проповедь из всего сохранившегося гомилетического наследия владыки не была опубликована и датируется 11 февраля 1948 г. Она была произнесена в храме ЛДА после всенощного бдения на память Вселенских учителей и святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста. Эта проповедь ни в чём не уступает позднейшим работам, опубликованным в ЖМП, и позволяет с уверенностью утверждать, что уже в то время владыка Михаил не имел недостатка в изяществе слога, а его проповеднический талант проявлялся во всей полноте.
Проповедь начинается с художественной зарисовки звёздного неба в зимнюю ночь, которая увлекает воображение слушающего: «когда в безоблачную, морозную зимнюю ночь над землей сияют бесчисленные звезды, наш взор любуется их лучезарным блеском. Они мерцают, играют разноцветными лучами, они заставляют нас хотя на миг оторваться от земли, посмотреть вверх, на небо, насладиться его красотой».[1] Эта живописная картина необходима проповеднику для того, чтобы сравнить её с Царством Небесным и провести аналогию между бесчисленными небесными светилами и святыми Христовой Церкви, глава Которой – Христос – занимает на этом «духовном небе» место Солнца. Образ звёздного неба продолжает занимать воображение слушающих, когда три великих святителя и учителя Церкви блестяще именуются святым созвездием.
Проповедник не утомляет внимающих его слову подробным изложением жития каждого из святителей, а лишь приводит наиболее яркие эпизоды, необходимые для построения общего хода мысли. Он подчёркивает такие их личные качества, как самопожертвование ради чистоты веры и единства Церкви и бесстрашие и мужество перед лицом гонений и преследований со стороны властей. Главная цель – вывести из житийного материала те уроки, которые может применить в своей жизни каждый христианин. Первый из этих уроков состоит в том, что правое дело всегда восторжествует.
Вновь обращаясь к заявленному в начале своей речи образу звёздного неба, студент академии сравнивает недосягаемость звёзд с величиной подвига чествуемых святых и, уверяя слушающих в духовной близости святых, сравнивает её с лучами Солнца, которое доносит своё тепло и свет через миллиарды километров. Проповедник восклицает: «то, чему учили, чем жили, за что подвизались святые три Иерарха – святители Василий, Григорий и Иоанн – все это тоже живо, все это сохранилось, и мы – дети Православной Церкви – живем и, можно сказать, дышим этим святительским наследством».[2] И далее следует перечисление наиболее важных и известных сторон этого духовного наследия в литургической жизни Церкви. Эта близость святителей через слова тех молитв, авторами которых они являются, и через личную молитву к ним составляют второй урок, который хочет преподнести проповедник.
А третий, самый главный урок, заключается в истории установления самого праздника, когда в XI в. примирились и объединились три партии богословов – василиане, григориане и иоанниты – после того, как три святителя в сонном видении поведали митрополиту Евхаитскому, что они равны честью и достоинством. Это единство трёх святителей, которые через много веков после своего отшествия из земного мира смогли объединить своих спорящих последователей, молодой проповедник сравнивает с законом тяготения и общего единства, управляющим звёздным небом. «Если бы вселенная не управлялась этим богоустановленным законом, она перестала бы быть стройным мирозданием, и превратилась бы в беспорядочный хаос, в ничто. Подобно этому в духовном небе – в Небесном Царстве – мы находим, что основной закон, это закон любви, закон единения в Боге. А противоположный принцип, принцип вражды, разъединения – это адский принцип».[3]
В связи со сказанным он призывает верующих бережно хранить дух единства, любви и взаимопонимания, памятуя о том, что тёмная сила на протяжении всей истории христианства постоянно пыталась обессилить Церковь путём ссор и распрей. Напоминая слова первосвятительской молитвы Христа Спасителя «Отче, да будут все едино» (Ин.17:21), Михаил Чуб заканчивает свою проповедь словами Божественной Литургии: «Господи, даждь нам едиными усты и единым сердцем славити и воспевати пречестное и великолепое имя Твое, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веком. Аминь».
Таким образом, можно заключить, что рассмотренная проповедь студента 1-го курса ЛДА учитывает основные правила церковного красноречия. С одной стороны, в ней чётко выдержан ход мысли и умело выстроены логические переходы, а, с другой стороны, она не лишена художественных украшений и полна разнообразными сравнениями и аналогиями.
Речь архимандрита Михаила при наречении его во епископа Лужского, частично процитированная во второй главе, также представляет собой образец церковной проповеди. Ёмко и лаконично будущий архиерей говорит о сущности епископского служения: «Архиереи – наследники святых апостолов. Господь наш и Спаситель избрал апостолов для того, чтобы они были постоянно с Ним, чтобы они, по Его указанию возвещали людям Евангелие Царствия Божия. А когда совершилось вознесение Господа на небеса, святые апостолы остались строителями и продолжателями дела Христова на земле. По преемству благодати, после апостолов это величайшее дело продолжают епископы. Как же мне не ужасаться и не трепетать при мысли об исключительной ответственности епископского служения! Ведь сколько раз, как мы знаем из Св. Евангелия, у самих апостолов, избранных учеников Христовых, во время их делания на ниве Господней, возникали недоумения, неясности… Как часто они оказывались в затруднении…».[4] В осознании своего несовершенства и несоответствия высочайшему звания архиерея Божия архим. Михаил видит повод к непрестанной смиренно-покаянной молитве, которая одна только и может постоянно исправлять бесчисленные человеческие недостатки: «во всех недоуменных случаях следует, по примеру святых апостолов, прибегать к Самому Господу и пред Ним в молитве изливать то, что смущает сердце.
Усиленная молитва – вот что сейчас совершенно необходимо для меня. Но я прошу Вас и умоляю, Преосвященные Архипастыри, поддержите Вы меня, в этот трудный для меня час Вашей святительской молитвой, ибо я чувствую, что из моей смятенной души исходит сейчас очень слабая, робкая, бездерзновенная молитва. Я верю, что Ваша святительская молитва может уврачевать мою душевную немощь». Эту любовь к молитве, по свидетельству духовного чада архиепископа Михаила – протоиерея Бориса Даниленко, – владыка пронёс через всю свою жизнь, и, несмотря на большую занятость научными трудами, Преосвященный Михаил глубоко погружался в молитву во время совершения им богослужений и не рассеивался в мыслях, что говорит о его непрестанном молитвенном делании.
О дальнейшей проповеднической деятельности молодого архипастыря нам почти ничего неизвестно, за исключением обрывочных сведений, которые встречаются в отчётах Уполномоченных Совета по делам РПЦ и которые представлены в предвзятом ключе и, наверняка, в искаженном виде. Зато имеется ряд проповедей опубликованных в ЖМП в 1960-е гг. Примечательно, что три из четырёх этих проповедей напечатаны в 1962-1963 гг., т.е. в самый пик хрущёвских гонений. Известно, что «состоявшийся в октябре 1961 г. XXII съезд партии расширил антирелигиозное наступление, подняв его на новую ступень большей интенсивности и нетерпимости принятием Программы КПСС, провозгласившей построение коммунизма в основном за 20 лет. Во всех своих докладах и выступлениях на съезде Н.Хрущев чрезвычайно актуализировал задачи борьбы с религией».[5] Этой Программой было положено начало наиболее ожесточённому наступлению на Церковь за всю историю СССР. «В июне 1963 г. состоялся пленум ЦК КПСС, целиком посвященный задачам идеологической работы партии. <…> Секретарь ЦК заявлял, что «религиозный опиум» — одна из крайних форм буржуазной идеологии, главный противник научного мировоззрения, и необходимо нанести удар по «пережиткам прошлого». Пленум обязал все партийные и советские организации добиваться быстрейшего освобождения советских людей от них».[6]
Понятно, что в таких условиях не могло быть и речи о публикации статей богословского характера с научным уклоном, коль скоро идеологи компартии назвали религию главным врагом науки. С нашей точки зрения, именно этими обстоятельствами можно объяснить тот факт, что с 1959 по 1965 гг. (включительно) в ЖМП не было опубликовано ни одной научно-богословской статьи епископа Михаила. После того, как «9 января 1960 г. было принято постановление ЦК КПСС “О задачах партийной пропаганды в современных условиях”»,[7] шансов на публикацию апологетических работ не оставалось. Церкви оставалось только заниматься буквальным толкованием Священного Писания, не затрагивая широкие культурно-общественные темы.
Наступление на Церковь разворачивалось с такой силой, что, начиная с 11 номера за 1959 год, митрополит Николай (Ярушевич) отказался печатать свои проповеди. Что же касается проповедей епископа Михаила, то они стали печататься при новом редакторе журнала – митрополите Питириме (Нечаеве).
Слово епископа Михаила на праздник Вознесения Господня 1962 г. призывает «вникнуть и вдуматься в смысл того благословения Христа Спасителя, которое Он в последний раз преподал людям в день Своего Вознесения».[8] Но, вопреки ожиданиям читателя, далее следуют самые общие и простые рассуждения о смысле и значении церковного благословения. Проповедник пытается показать связь между последним благословением Христа и миссионерской деятельностью Апостолов Христовых, а также священническим благословениям при совершении богослужений и таинств. Проводится мысль о единстве всех благословений христиан во все времена и в своей основе имеют одно и то же последнее благословение Христово. Поэтому «в каждом благословении, совершаемом во имя Божие, звучит призыв, возносящий человека к Богу».[9]
Во время активизации гонений на религию в безбожном государстве в 1958-1964 гг. особенно важным представляется призыв епископа Михаила к чадам Церкви сделать участие в литургической жизни более интенсивным, хотя он и несколько завуалирован: «божественное врачевание греховных болезней, по заповеди Христовой, совершается в Церкви, которая есть «Христова врачебница» — место, где подается исцеление от греховных болезней. Воспринимая это духовное врачевание в истинном покаянии и в таинствах церковных, мы все можем вновь обрести духовное здоровье».[10] Тезис о том, что «многократно и многообразно осеняемые святым Господним благословением в этой земной жизни» православные христиане готовятся ко Второму Пришествию Христову, можно приравнять к призыву чаще посещать храм Божий, чтобы это «Святое благословение почило на нас, вошло в наши души и принесло в нас обильный духовный плод».[11]
В следующем, 1963 году было опубликовано слово владыки над Плащаницей, сквозь которое красной нитью проходит тема о врагах и друзьях Христа, что, возможно, было навеяно противостоянием Церкви и государства, которое в тот период находилось на пике обострения. О врагах Спасителя проповедник говорит довольно ярко и эмоционально: «враги Христовы много и усердно потрудились, чтобы замолкли уста Господни, обличавшие их неправду и проповедовавшие вечную истину. Они сделали все, что было в их власти, чтобы перестало биться сердце Христово, пылавшее любовью. Враги Света, убившие Христа, торжествовали победу, думая, что они уничтожили Того, Кого так ненавидели их чёрные души».[12] Если здесь имеет место общественно-политическая подоплёка, то за этими трудами и усилиями нельзя не увидеть массированную антицерковную кампанию, которая в очередной раз преследовала цель уничтожить Церковь путём закрытия храмов под предлогом от аварийного состояния зданий, установления убыточных цен на свечи, перевода духовенства на оклады и устранения его от управления приходом, запрета совершения обрядов вне храмов, регистрации церковных треб и т.п. В таком случае эти временные успехи и победы гонителей Церкви следует считать недолговечными и ничтожными в свете обетования Христа о неодолимости Церкви силами ада (Мф.16:18).
О друзьях Христовых проповедник говорит следующим образом: «Мы, во множестве собравшиеся сейчас ко гробу Христову, пришли сюда по следам этих верных друзей Господних. Нас привела на поклонение Святой Плащанице Христовой любовь к распятому и умерщвленному за нас Божиему Сыну. И мы предстоим здесь, с благоговением созерцая бездыханное изъязвленное Тело Богочеловека. Предстоим и молимся, причисляя и себя к истинным друзьям Христовым».[13] Несмотря на то, что в день Распятия у Креста побывали только четыре непоколебимых друга Сына Божия – Его Матерь, Иоанн Богослов, Иосиф Аримафейский и Никодим, — после Воскресения число учеников Спасителя умножилось до несметного числа. В этом можно также усмотреть надежду автора проповеди на то, что стойкостью и мужеством того малого числа верующих в Советском Союзе Церковь, в конечном счёте, не только выдержит этот натиск гонений, но и вновь станет доминирующей общественной силой, что и произошло после крушения коммунистического режима.
Следующая проповедь, произнесённая в неделю 25-ю по Пятидесятнице в том же 1963 г. – во время пика антирелигиозной кампании с СССР, наглядно демонстрирует, что свобода слова владыки Михаила была существенно ограничена, потому как эта проповедь представляет собой преимущественно пересказ притчи о милосердном самарянине с незначительными историческими комментариями. Главная идея этой проповеди состоит в том, чтобы выявить причины немилосердного обращения людей друг с другом. Автор отталкивается от того, что отрицательными персонажами притчи выступают священнослужители, которые, как никто другой в древнееврейском обществе, были научены заповедям о любви к Богу и ближнему. «Но, как видно, эти призывы к милосердию не вместились в жестокие души тех людей, которые только по наружности казались благочестивыми, только устами славили Бога, ибо сердца их, по слову святого пророка Исаии, далеко отстояли от Господа».[14]
Примеры недостойного поведения отдельных священнослужителей, их порочные поступки всегда выдвигались в качестве одного из самых веских аргументов в антирелигиозной пропаганде с первых дней установления советской власти. Поэтому для автора рассматриваемой проповеди важно было, с одной стороны, обратить внимание пастырей на необходимость строгого и внимательного отношения к своей жизни в советском обществе, а, с другой стороны, снять остроту антирелигиозного пафоса, показав, что недостойные священнослужители подвергаются критике и осуждению самим первоисточником христианства – Священным Писанием.
Разбираясь в причинах ожесточения сердца и двоедушия, проповедник подводит паству к мысли о том, что причину следует искать в самом вопросе законника, на который Господь и ответил притчей о милосердном самарянине. Этот человек хотел измерить свою награду на Небесах определённым количеством добрых дел. Поэтому владыка предупреждает: «сердце человека, не желающего жить по Божиим заповедям и заботящегося лишь о том, чтобы исполнением какого-либо определенного количества добродетелей заработать себе «награду», будет все дальше и дальше отходить от Бога, будет пустеть и замыкаться в жестокости и себялюбии, будет наполняться тьмой и злобой».[15]
Как видно, рассмотренная проповедь посвящена разбору психологических мотивов к исполнению заповедей Божиих. Вопросы участия в литургической жизни Церкви не поднимаются, не звучат призывы к усилению внешних форм церковного благочестия и т.п., так как подобного рода риторика была невозможной в условиях советской цензуры.
Как ни странно, но та же самая проповедь была перепечатана ещё раз в «Журнале Московской Патриархии» через шесть лет.[16] Установить причину этого явления не представляется возможным.
В период архипастырского служения Преосвященного Михаила в Ижевской и Удмуртской епархии в 1959–1961 гг., когда началось массированное наступление на Церковь по всем фронтам, можно говорить об исповедническом подвиге владыки. Так, местный уполномоченный Шестаков в своём отчёте пишет: «например, епископ Михаил, по приезде в Ижевск, во время богослужения с проповедью выступал обычно кратко, а после опубликования ряда атеистических статей в республиканской печати он стал выступать чаще, уделяя проповедям продолжительное время».[17] Далее приводятся конкретные примеры 40-минутной проповеди на праздник Преображения Господня и 30-минутной проповеди в день Покрова Пресвятой Богородицы. В содержательном плане Шестаков выделяет идею превосходства вечной жизни в Царстве Небесном перед земной, временной, причём «каждый христианин может рассчитывать на вечное блаженство только в том случае, если он проявит душевные страдания за господа бога и отцов русской православной церкви».[18] Заслуживает внимания именно этот момент призыва паствы к личному подвигу веры в тех непростых условиях идеологического и административного давления на верующих. Отмечается, что и городское духовенство в своём большинстве последовало за своим архипастырем: «если читаемые раньше священниками проповеди были краткими, то сейчас они стали продолжительными и более мифическими по своему содержанию».[19]
Предпринятый обзор гомилетического наследия архиепископа Михаила хочется закончить отзывами духовенства Ставропольской епархии, которую владыка возглавлял в 1962 – 1966 гг. Так, прихожане Ильинской церкви г.Орджоникидзе подчёркивают, «что несмотря на сравнительно короткое пребывание Ваше на святительской Ставропольской кафедре, Вы, дорогой Владыко, стяжали себе славу доброго архипастыря, неустанно посещающего храмы своей епархии и своим святительским словом всегда вразумляющего, наставляющего и укрепляющего всех нас пастырей и пасомых».[20] Неслучайно клирики кафедрального собора г.Ставрополя говорят о том же самом: «Вы своей Архипастырской мудростью собираете врученные Вам Богом чада под свой Архипастырский омофор»; «Вы научили их любить Святой Храм, зажгли в сердцах огонь любви к Богу, к святыне». Любовь «тех, кто впитывал Ваши поучения как влагу живительную» «нельзя измерить горами цветов, которыми они устлали Ваш путь в храм на молитву».[21]
И, наконец, члены Епархиального совета также указывают на талант епископа Михаила как проповедника: «содержательные, зажигательные поучения, соединенные с торжественными, надолго запоминающимися Богослужениями, влекут в храмы <…> сотни слушателей слова Божия, объединяют их в едином порыве стремления к истине и правде»[22].
В настоящем докладе были рассмотрены далеко не все проповеди архиепископа Михаила. Дальнейшее изучение его гомилетического наследия, несомненно, внесёт определённый вклад в характеристику проповеднической деятельности православных священнослужителей в трудный период гонений советской власти на религию. Но уже проанализированные проповеди Преосвященного Михаила позволяют признать в нём искусного и талантливого проповедника, жившего духом Священного Писания и Предания Матери-Церкви.
[1] СБ РПЦ. Ф.1. Оп.1. Д.38. Л.11.
[2] СБ РПЦ. Ф.1. Оп.1. Д.38. Л.15.
[3] Там же. Л.18.
[4] АСПбМ. Ф.1. Оп. 3(1). Д.14. Л.51-52.
[5] Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М., 2005. С.382.
[6] Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве… С.386.
[7] Там же. С.371.
[8] ЖМП. 1962. №5. С.8.
[9] ЖМП. 1962. №5. С.9.
[10] Там же.
[11] Там же. С.10.
[12] Там же. 1963. №3. С.16.
[13] ЖМП. 1963. №3. С.17.
[14] ЖМП. 1963. №11. С.28.
[15] Там же. С.29.
[16] ЖМП. 1969. №12. С.32-35.
[17] Там же. Л.20.
[18] ГА РФ. Ф.Р-6991. Оп.1. Д.1850. Л.19.
[19] Там же.
[20] СБ РПЦ. Ф.1. Оп.1. Д.281. Л.2.
[21] Там же. Л.4.
[22] Там же. Л.6-7.
